Тема бюджетного дефицита регулярно освещается, но достаточно однобоко, и даже в экономических изданиях отсутствуют статьи, где был бы полноценный анализ с разных углов. Но одно дело, когда такой анализ идет в обществе и нет прямых последствий для страны. Другое дело, когда это происходит внутри системы госуправления. До 2013 года, когда дефицит бюджета первый раз пробил цифру в 1 трлн тенге, номинальные цифры смотрелись как-то приемлемо. Но тогда и ВВП составлял всего 35 трлн тенге, а в 2023 году он превысил 120 трлн тенге. Соразмерно вырос и дефицит бюджета — до 2,8 трлн тенге. При сохранении динамики к 2029 году дефицит госбюджета достигнет 7 трлн тенге. Это сухие цифры, и звучит немного страшно, когда речь идет о триллионах. Но давайте посмотрим с разных углов.
Делим 2,8 трлн тенге на 120 трлн тенге, получаем 2,3%. В принципе, это ниже 3% — это норматив во многих странах, хотя, конечно, можно отклоняться от норматива. Некоторые законодательно закрепляют лимит.
Критическим считается уровень в 10% от ВВП, но тут все зависит от соотношения бюджета к ВВП. В Казахстане госбюджет в 2023 году составил 26,8 трлн тенге, или около 22,3%. В развитых странах соотношение варьируется в пределах 40-60% от ВВП (налоговая нагрузка в 2-3 раза выше), поэтому они для себя могут позволить критический порог в 10%, а у нас это, по сути, половина бюджета, поэтому наш критический порог это 5%.
Да и базовый норматив в 3% для нас, скорее всего, должен быть смещен к 2%. И с этой точки зрения мы уже превышаем норматив. Посмотрим с другого угла. Немного добавим красок. При расходах бюджета в 26,8 трлн тенге, доходы равны 24 трлн тенге, из которых 4 трлн тенге — это трансферты из Нацфонда. Если взять классическую формулу первичного дефицита (расходы минус налоговые поступления), то дефицит составит 6,8 трлн тенге, или около 5,8%, что превышает тот самый критический порог в 5%. Уже становится страшно.
Можно добавить пафоса, сказать, что проедаем будущее, то есть активы Нацфонда, но в 2023 году активы выросли с $55 млрд до $60 млрд. В принципе, трансферты были на уровне, который позволяет расти Нацфонду. Но, конечно, если бы не было трансфертов, то Нацфонда вырос бы почти до $70 млрд. Вообще в условиях нулевого дефицита Нацфонд ежегодно рос бы на $15-20 млрд. Заманчивая цифра! , — озвучил свои подсчеты О. Худайбергенов.
Есть много стран, где добыча нефти больше, чем у нас, но там нет Нацфонда. Все налоги с сырьевого сектора идут сразу в бюджет. При таком раскладе бюджет у нас вмиг станет профицитным. Не будет никакого дефицита. На длинных временных дистанциях становится и вовсе бессмысленной логика изымать ресурсы из экономики и вкладывать под низкий процент в гособлигации США. Это в последние годы доходность облигаций поднялась, а раньше ставки были низкими. И исходя из сберегательной логики Нацфонд вкладывался в высоколиквидные безрисковые активы, коими являются гособлигации развитых стран.
Смена парадигмы (эпоха низких ставок ушла, теперь вроде надолго вернулись повышенные ставки) тоже дала свой эффект — облигации, купленные 3-4 года назад, упали в цене и дали убыток Нацфонду в 2022 году, конечно, в 2023 году отыгрались, но, в целом, вложения в гособлигации не являются такими уж и безрисковыми.
Однако, текущая финансовая конструкция страны выстроена так, что отказ от Нацфонда будет негативно воспринят международными финансовыми организациями и рейтинговыми структурами. С другой стороны, нужна финансовая дисциплина, некий дамоклов меч, что нельзя полагаться на сырьевые доходы, ведь, тем более, что в горизонте 20-30 лет они действительно резко сократятся, если за это время не будет проведена массовая геологоразведка и добыча на новых месторождениях.
Не уверен, что накопленные к тому моменту активы Нацфонда сильно помогут, но изъятия в Нацфонд все же дисциплинируют. Поэтому пусть Нацфонд будет. В таком случае вопрос — возможно ли уйти от бюджетного дефицита, как минимум при стандартных трансфертах из Нацфонда, а как максимум вообще отказавшись от Нацфонда? Если коротко, то да. И желательно так и сделать. Но как?
По его мнению, есть несколько решений — от простого к сложному:
1. Дивиденды от Самрук-Казына.
В 2023 году чистая прибыль от Самрук-Казына составила 1,9 трлн тенге, при этом дивидендов перечислено 238 млрд тенге, а если включить финансирование социальных программ, то цифра вырастет до 460 млрд тенге, что, кстати, в 1,5 раза больше, чем в 2022 году, и является историческим рекордом. Вместе с тем, можно уверенно сказать, что Самрук-Казына при выручке в 16 трлн тенге легко может дать чистую прибыль в 3 трлн тенге, а дивидендов на 1,5 трлн тенге. Иначе говоря, бюджет получит лишний 1 трлн тенге, даже не проводя масштабные экономические реформы.
2. Расходы бюджета.
В 2023 году расходы составили 26,8 трлн тенге. Около 70% — это обычно операционный бюджет, а 30% (или почти 8 трлн тенге) — это бюджет развития. Здесь есть загвоздка — нельзя сокращать расходы бюджета, так как обычно сокращение расходов бюджета ведет к сокращению ВВП, поэтому есть смысл правильно администрировать:
- соблюдать стандарты (дороги качественно строят, или трубы кладут до того, как дорогу сделают, реже меняют бордюры и так далее) = эффект от 0,5 до 1,0 трлн тенге;
- выбивать страновые скидки при закупе импорта, особенно лекарств = эффект от 0,5 до 1 трлн тенге;
- заменить ненужные расходы (форумы, памятники, имиджевые мероприятия и так далее) = эффект от 100 до 300 млрд тенге;
- обнулить бюджетную бюрократию и оперативно финансировать забюджетированные инициативы, чтобы сократить расходы бизнеса на финансирование кассовых разрывов (это, кстати, позволит бизнесу снизить цену — ведь сокращаются затраты, существовавшие из-за бюрократии), чтобы экономический мультипликатор полноценно заработал = эффект от 1 до 2 трлн тенге;
3. Реальное казсодержание.
Недропользователи, особенно иностранные, балуются красивыми словами типа «внутристрановой ценности», но фактически чем больше они об этом говорят, тем меньше создается этой ценности. Сейчас реальная доля казсодержания упала до 10-15% при желаемых 50%. Также хорошо бы отработать, чтобы сами госорганы показали реальное казсодержание (например, мебель, военная форма и т. д. часто реально изготавливаются зарубежом). Плюс необходимо пересмотреть концепцию индустриального сертификата, который уже давно получают те, кто ничего непроизводит, лишь импортирует. При правильной работе по этим направлениям бюджет получит плюсом от 1 до 3 трлн тенге.
4. Либерализация и модернизация сектора ЖКХ.
Установление долгосрочных тарифов в обмен на инвестиции способно не только резко нарастить инвестиции в страну и повысить занятость, но также увеличить налоговые поступления от 1 до 2 трлн тенге. Одновременно снизятся расходы бюджета на кросссубдирование до 0,5 до 4 трлн тенге в год в зависимости от масштабов либерализации.
5. Теневая экономика.
В тени сидит 30% ВВП и 50% фонда оплаты труда. Отсутствие реальных реформ в этом секторе (привет противникам сингапурской модели и сторонникам роста налоговой нагрузки) заставляет страну идти по пути повышения налоговой нагрузки на добросовестных граждан. Тогда как можно, не повышая нагрузку, сделать привлекательным переход на «белую» зарплату. Если людям дать «морковку» в виде «ипотеки под 1-2%» (при условии, что человек получает зарплату «вбелую»), то доля теневых зарплат быстро упадет до нуля (люди понимают, что честное поведение выгодно). И здесь не только наполнится ГФСС, ФОМС, ЕНПФ (причем выяснится, что не надо поднимать ставки), но также сократятся расходы бюджета на АСП, жилищные программы и так далее. Эффект дополнительных налоговых поступлений будет от 1 до 2 трлн тенге, а сокращение затрат от 0,5 до 1 трлн тенге.
Итого рост доходов бюджета на 5 трлн тенге, а сокращение расходов на 2,1 трлн тенге. Общий плюс = 7,1 трлн тенге. Если приложить все это к цифрам 2023 года, то этот плюс покроет не только бюджетный дефицит в 2,8 трлн тенге, но и сделает ненужным 4 трлн тенге трансферта из Нацфонда. И сверху останется 300 млрд тенге профицита, которые умный человек обязательно направит на выплату госдолга и сокращение затрат его обслуживание.
Если все это сделать, то Нацфонд будет расти не на $15-20 млрд в год, а на $30-40 млрд, так как при правильном казсодержании снизится импорт, ну и вторичные эффекты от правильной экономической политики и обнуления бюрократии позволят бизнесу пойти на сокращение себестоимости и цены на товары.
И последнее. Казахстан — это страна с хроническим торговым профицитом. Это условие, которое, в идеале, способствует тому, что был и бюджетный профицит. Точнее сказать, это надо постараться при таких условиях сделать бюджетный дефицит. Есть в мире страны, которые несмотря на отсутствие ресурсов, создали условия сперва для стабильного торгового профицита, а потом уже и для стабильного бюджетного профицита. В принципе, если начать сегодня, то в течение 3-5 лет можно сделать так, чтобы и Казахстан вошел в этот список, — заключил О. Худайбергенов.
Причину отказа выдачи гражданства Казахстана иностранцам за незнание казахского языка объяснил официальный представитель МВД Шынгыс Алекешев.
